- Вы любите Боттичелли? - Я без ума от них.
Я ненавижу лето... да! ненавижу и все.. я не вижу смысла в этом времени года... все, чем оно может меня порадовать - это свободным временем для чтения моих любимых книг.
закончился идиотский период чтения для кого-то и для чего-то. Свобода...
Но в остальном лето - ....
итак, могу читать.. что же.. наконец взяла с полки Мураками, который пылится там уже полгода!!
"Хочу приготовить для тебя пюре,
Но у меня нет кастрюли.
Хочу связать для тебя шарф,
Но у меня нет шерсти.
Хочу написать для тебя стихи,
Но у меня нет карандаша."
- Песня называется "Ничего нет", - сказала Мидори. Слова были глупые, мелодия тоже была глупая.
Я слушал эту дурацкую песенку и думал : "Если огонь доберется до бензоколонки, этот дом ведь тоже на воздух взлетит".
Она отложила гитару в сторону, точно устав петь, и прильнула к моему плечу, как пригревшаяся на солнце кошка.
- Я эту песню сама сочинила, как тебе?
- Необычно, оригинально, хорошо показывает твой характер, - дипломатично ответил я.
- Спасибо. Главная тема - "ничего нет".
- Я догадался.
- Хм, знаешь, я все про то, как моя мама умерла, - сказала она, повернувшись ко мне.
- Угу.
- Мне нисколечки грустно не было.
- Угу.
- И когда папа исчез, совсем не огорчилась.
- Да?
- Да. Как-то это неправильно, тебе не кажется? Эгоистка я, да?
- Но были же причины тому какие-то. Ну, из-за чего так получилось.
- Ну да, были кое-какие, - сказала она и продолжила. - От того у нас и было все так непонятно, в семье нашей. Но я всегда так считала, что как бы там ни было, но если что-то нас разлучит, что с папой, что с мамой, будь то смерть или жизнь, то мне будет грустно. Но вышло по-другому. Не одиноко, не тяжело, даже воспоминаний никаких. Только во сне иногда вижу. Маму вижу, как она в темноте смотрит на меня и говорит : "Стыдно тебе, что я умерла?" Радостного тоже мало, что мама померла. Просто не грустно мне от этого, и все. Честно сказать, ни одной слезы не пролила тогда. В детстве, когда кошка моя умерла, я всю ночь проревела.
Я подумал, отчего так сильно может идти дым. Огня не видно, и не похоже, что появится. Просто дымит и дымит без перерыва. Что там может так долго гореть, удивлялся я.
- Но не я одна в этом виновата. Я тоже эгоистка. Это я признаю. Но мне кажется, что если бы они - папа с мамой - немножко больше меня любили, я бы тоже по-другому себя чувствовала. Тогда, в смысле, мне было бы грустно.
- Думаешь, не любили они тебя?
Она подняла голову и посмотрела мне в лицо. Потом, кивая, сказала :
- Что-то среднее между "недостаточно" и "слишком мало". Всегда от ее нехватки голодала. Хоть разок хотелось любви получить досыта. Чтобы аж хотелось сказать : "Хватит уже, сейчас лопну, спасибо". Хоть разок, хоть один разок. Но они ни разу мне ничего подобного не дали. Попросишь о чем-то, они только отмахиваются, нечего, говорят, деньги транжирить, всегда только так. Я поэтому так задумала. Найду человека, который круглый год все сто процентов обо мне будет думать и меня любить, и сама сделаю так, что он будет мой. В начальной школе так решила, то ли в пятом классе, то ли в шестом.
- Ну ты даешь, - восхищенно сказал я. - Ну и как успехи?
- Трудно это, - сказала Мидори. Потом смотрела какое-то время на дым, словно о чем-то размышляя. - Наверное, это оттого, что ждала слишком долго. Я ведь что-то совершенно идеальное ищу. Поэтому трудно.
- Идеальную любовь?
- Нет, хоть у меня аппетиты и большие, но на такое я не надеюсь. А вот чтобы все абсолютно делал так, как я хочу. Вот например, если я тебе скажу сейчас, что хочу клубничный торт, и ты тогда все бросаешь и бежишь его покупать. Потом ты прибегаешь, запыхавшийся, и говоришь : "Вот, Мидори, твой клубничный торт", и протягиваешь его мне. А я говорю: "Ха, а я уже его не хочу", и выбрасываю его в окно. Вот чего я хочу.
- Тут ведь любовь вообще ни при чем, - сказал я с некоторым разочарованием.
- При чем. Просто ты не понимаешь, - сказала Мидори. - Для женщины это бывает иногда очень важно.
- Выбросить клубничный торт в окно?
- Да, я хочу, чтобы мой мужчина тогда так сказал : "Ладно, Мидори, извини, я виноват. Я ведь должен был догадаться, что ты не хочешь есть мой клубничный торт. Я глуп, как куча ослиного дерьма. В знак извинения я куплю тебе что-нибудь другое. Чего ты хочешь? Шоколадный мусс, сырный пирог?"
- И что тогда?
- Я всегда буду его любить так же сильно, как он будет вот так со мной обращаться.
- Все это крайне нерационально.
- Но для меня это и есть любовь. Хотя никому этого, наверное, не понять, - сказала Мидори, слегка качая головой, положив ее мне на плечо. - Для некоторых людей любовь начинается с чего-то очень несущественного или нелепого. Но если не с него, то вообще не начинается.
- Просто первый раз вижу, чтобы девушка так рассуждала, как ты...
- Так очень многие рассуждают.
Она продолжала говорить, царапая что-то ногтями.
- Но я правда по-другому не могу рассуждать. Я ведь просто все честно говорю. Я не думаю, что мои мысли от чужих сильно отличаются, да и не стремлюсь к этому. Но когда я честно говорю, все думают, что я или шучу, или притворяюсь. Поэтому часто все осточертевает.
- Поэтому хотела тут сгореть, если пожар будет?
- Ой, это совсем не то. Это же просто из любопытства.
- В огне сгореть?
- Да нет, просто хотела посмотреть, какая у тебя реакция будет, - говорила она. - Но самой смерти я не боюсь. Честно. В дыму задохнуться и умереть, что тут такого? Это же мгновенно все. Совсем не страшно. В смысле, по сравнению с тем, как у меня на глазах моя мама умирала и другие родственники. А ведь все мои родственники чем-то тяжелым болели и долго мучались перед смертью. У нас в роду это, наверное, наследственное. Очень много времени проходит, пока умирают. В конце уже вообще было непонятно, живой он или уже умер. А когда в сознании, уже ничего, кроме боли и тоски, не чувствует.
Я взял ее "Мальборо" и закурил.
- Я вот такой смерти боюсь. Когда тень смерти медленно-медленно жизнь из тебя вытесняет, очнешься, а вокруг только тьма, и ничего не видно, вокруг все тебя больше как мертвого воспринимают, чем как живого. Не хочу так. Я такого ни за что не вынесу.
*********
закончился идиотский период чтения для кого-то и для чего-то. Свобода...
Но в остальном лето - ....
итак, могу читать.. что же.. наконец взяла с полки Мураками, который пылится там уже полгода!!
"Хочу приготовить для тебя пюре,
Но у меня нет кастрюли.
Хочу связать для тебя шарф,
Но у меня нет шерсти.
Хочу написать для тебя стихи,
Но у меня нет карандаша."
- Песня называется "Ничего нет", - сказала Мидори. Слова были глупые, мелодия тоже была глупая.
Я слушал эту дурацкую песенку и думал : "Если огонь доберется до бензоколонки, этот дом ведь тоже на воздух взлетит".
Она отложила гитару в сторону, точно устав петь, и прильнула к моему плечу, как пригревшаяся на солнце кошка.
- Я эту песню сама сочинила, как тебе?
- Необычно, оригинально, хорошо показывает твой характер, - дипломатично ответил я.
- Спасибо. Главная тема - "ничего нет".
- Я догадался.
- Хм, знаешь, я все про то, как моя мама умерла, - сказала она, повернувшись ко мне.
- Угу.
- Мне нисколечки грустно не было.
- Угу.
- И когда папа исчез, совсем не огорчилась.
- Да?
- Да. Как-то это неправильно, тебе не кажется? Эгоистка я, да?
- Но были же причины тому какие-то. Ну, из-за чего так получилось.
- Ну да, были кое-какие, - сказала она и продолжила. - От того у нас и было все так непонятно, в семье нашей. Но я всегда так считала, что как бы там ни было, но если что-то нас разлучит, что с папой, что с мамой, будь то смерть или жизнь, то мне будет грустно. Но вышло по-другому. Не одиноко, не тяжело, даже воспоминаний никаких. Только во сне иногда вижу. Маму вижу, как она в темноте смотрит на меня и говорит : "Стыдно тебе, что я умерла?" Радостного тоже мало, что мама померла. Просто не грустно мне от этого, и все. Честно сказать, ни одной слезы не пролила тогда. В детстве, когда кошка моя умерла, я всю ночь проревела.
Я подумал, отчего так сильно может идти дым. Огня не видно, и не похоже, что появится. Просто дымит и дымит без перерыва. Что там может так долго гореть, удивлялся я.
- Но не я одна в этом виновата. Я тоже эгоистка. Это я признаю. Но мне кажется, что если бы они - папа с мамой - немножко больше меня любили, я бы тоже по-другому себя чувствовала. Тогда, в смысле, мне было бы грустно.
- Думаешь, не любили они тебя?
Она подняла голову и посмотрела мне в лицо. Потом, кивая, сказала :
- Что-то среднее между "недостаточно" и "слишком мало". Всегда от ее нехватки голодала. Хоть разок хотелось любви получить досыта. Чтобы аж хотелось сказать : "Хватит уже, сейчас лопну, спасибо". Хоть разок, хоть один разок. Но они ни разу мне ничего подобного не дали. Попросишь о чем-то, они только отмахиваются, нечего, говорят, деньги транжирить, всегда только так. Я поэтому так задумала. Найду человека, который круглый год все сто процентов обо мне будет думать и меня любить, и сама сделаю так, что он будет мой. В начальной школе так решила, то ли в пятом классе, то ли в шестом.
- Ну ты даешь, - восхищенно сказал я. - Ну и как успехи?
- Трудно это, - сказала Мидори. Потом смотрела какое-то время на дым, словно о чем-то размышляя. - Наверное, это оттого, что ждала слишком долго. Я ведь что-то совершенно идеальное ищу. Поэтому трудно.
- Идеальную любовь?
- Нет, хоть у меня аппетиты и большие, но на такое я не надеюсь. А вот чтобы все абсолютно делал так, как я хочу. Вот например, если я тебе скажу сейчас, что хочу клубничный торт, и ты тогда все бросаешь и бежишь его покупать. Потом ты прибегаешь, запыхавшийся, и говоришь : "Вот, Мидори, твой клубничный торт", и протягиваешь его мне. А я говорю: "Ха, а я уже его не хочу", и выбрасываю его в окно. Вот чего я хочу.
- Тут ведь любовь вообще ни при чем, - сказал я с некоторым разочарованием.
- При чем. Просто ты не понимаешь, - сказала Мидори. - Для женщины это бывает иногда очень важно.
- Выбросить клубничный торт в окно?
- Да, я хочу, чтобы мой мужчина тогда так сказал : "Ладно, Мидори, извини, я виноват. Я ведь должен был догадаться, что ты не хочешь есть мой клубничный торт. Я глуп, как куча ослиного дерьма. В знак извинения я куплю тебе что-нибудь другое. Чего ты хочешь? Шоколадный мусс, сырный пирог?"
- И что тогда?
- Я всегда буду его любить так же сильно, как он будет вот так со мной обращаться.
- Все это крайне нерационально.
- Но для меня это и есть любовь. Хотя никому этого, наверное, не понять, - сказала Мидори, слегка качая головой, положив ее мне на плечо. - Для некоторых людей любовь начинается с чего-то очень несущественного или нелепого. Но если не с него, то вообще не начинается.
- Просто первый раз вижу, чтобы девушка так рассуждала, как ты...
- Так очень многие рассуждают.
Она продолжала говорить, царапая что-то ногтями.
- Но я правда по-другому не могу рассуждать. Я ведь просто все честно говорю. Я не думаю, что мои мысли от чужих сильно отличаются, да и не стремлюсь к этому. Но когда я честно говорю, все думают, что я или шучу, или притворяюсь. Поэтому часто все осточертевает.
- Поэтому хотела тут сгореть, если пожар будет?
- Ой, это совсем не то. Это же просто из любопытства.
- В огне сгореть?
- Да нет, просто хотела посмотреть, какая у тебя реакция будет, - говорила она. - Но самой смерти я не боюсь. Честно. В дыму задохнуться и умереть, что тут такого? Это же мгновенно все. Совсем не страшно. В смысле, по сравнению с тем, как у меня на глазах моя мама умирала и другие родственники. А ведь все мои родственники чем-то тяжелым болели и долго мучались перед смертью. У нас в роду это, наверное, наследственное. Очень много времени проходит, пока умирают. В конце уже вообще было непонятно, живой он или уже умер. А когда в сознании, уже ничего, кроме боли и тоски, не чувствует.
Я взял ее "Мальборо" и закурил.
- Я вот такой смерти боюсь. Когда тень смерти медленно-медленно жизнь из тебя вытесняет, очнешься, а вокруг только тьма, и ничего не видно, вокруг все тебя больше как мертвого воспринимают, чем как живого. Не хочу так. Я такого ни за что не вынесу.
*********